Форум » Общие разговоры » Военная история нашей страны. » Ответить
Военная история нашей страны.
Vadimus : Предлагаю тему, немного отличную от кадетской, но очень важную. Предлагаю постить здесь документы и фотографии всех периодов в военной истории нашей великой страны. Понятие "нашей страны" расшифрую: от Российской Империи, через СССР и до сегодняшних дней...
Ответов - 17
Alex: Серьёзно замахнулись, Vadimus! Кое-что смогу выложить по "своей теме"...
Vadimus : Ответ Соева: " Мне это свойственно!" (с) Ждемс, с нетерпением.
Vadimus : Первым постом предлагаю статью о доблестном русском офицерстве в видении офицера-эмигранта Михаила Залевского. Царские офицеры и Русская Культура. М. Залевский Слово "офицер" происходит от латинского Оfficе, означающего, в смысловом переводе, управление. Немецкая энциклопедия определяет это слово, как "служебная степень с задачей обучения, воспитания команды, а также тактического и оперативного руководства на войне". Левая общественность, всегда изображала офицеров царской армии бездельниками, пропойцами, никчемными людьми. Впрочем офицеры не оставались в долгу, утверждая, что социалисты, кроме демагогии и слепого фанатизма, ничего дать не могли. На самом же деле, как мы видим из немецкого определения, на офицере, прежде всего, лежит воспитательная задача. Офицеру не надо "идти в народ", какую задачу ставили себе социалисты и "народники", офицер и день и ночь был с народом, одетым в военную форму. И кто, как не офицер, был истинным воспитателем и учителем, кто лапотника-новобранца превращал в грамотного солдата, разумного гражданина. Почему солдаты шли за своим офицером в огонь и воду? Явно от братского общения, от той близости, каковая существовала между офицером и солдатом, близости реальной, а не пропагандной. Именно из ревности революционные партии в своей пропаганде называли офицеров "золотопогонниками", стараясь придать этому величанию отрицательное значение. Не состоятельно такое величание офицеров и потому, что стремление показать офицеров, как прислужников капиталистов - явная клевета и обман простых людей. Правда, в социальном плане офицеры принадлежали к высшему сословию, но фактически они принадлежали к необеспеченной категории, поскольку офицерское жалованье едва было достаточным на весьма скромное содержание семья. Именно поэтому офицеры не торопились приобрести семью. При производстве в офицеры таковой получал, если он не был из семьи потомственных дворян, принадлежность к сословию личных дворян, притом независимо от того был ли он до производства мещанином или крестьянином по сословию. Однако, дети офицера - личного дворянина, не воспринимали сословия дворянства (личного), а оставались в той сословии, в каковом офицер, их отец, состоял до производства в офицеры. Только штаб офицерский чин вводил потомство в дворянское сословие. Но производство в офицеры было в жизни молодого человека исключительным актом, притом исключительным во многих отношениях: во-первых, реальное вступление в деловую жизнь, в служение: во-вторых, вступление в состав защитников Отечества и, в-третьих, - переживание исключительного факта производства в офицеры производимого в торжественной обстановке. Приказ о производстве поименно подписывал сам император. А для выпускников военных училищ, дислоцировавшихся в столице, тем более торжественно, поскольку сам император объявлял о производстве их в офицеры и напутствовал их на служение Родине. Именно потому, что произведенный в офицеры становился личным дворянином, солдаты должны были обращаться к офицеру титулуя "Ваше благородие". И заметим, что в таком обращении солдат как бы напоминал офицеру, что он должен поступать всегда, при всех обстоятельствах благородно, в том числе и по отношению к подчиненным. Вот почему девизом юнкеров Николаевского кавалерийского училища служил короткий, но значительный, самообязывающий принцип: "И были вечными друзьями солдат, корнет и генерал!" И, действительно, в русской кавалерии отношение офицеров к своим подчиненным было много мягче, дружественнее, нежели у соседей немцев и тем более, у австрийцев. Согласно указанному выше девизу, солдат рассматривался, как меньший брат, которого надо "вести". Социалистическая пропаганда обвиняла офицеров в рукоприкладстве, но, во-первых, это было лишь исключением, ведь и святитель Николай Чудотворец, не выдержав на Вселенском Соборе Арианской ереси ударил по щеке одного из участников Собора. Ген. Деникин в своей книге "Путь русского офицера" подчеркнул, чт "русское законодательство раньше других покончило с этим пережитком средневековья, ибо даже в английской армии телесные наказания были отменены лишь в 1880 году, а в английском флоте и того позже - в 1906 году", у нас же - реформами шестидесятых годов XIX столетия. Укажем также, что в Австрийской армии существовало наказание подвешиванием наказуемого солдата со связанными руками к столбу, что нередко приводила такового к обморочному состоянию после пребывания в таком состоянии в продолжении нескольких часов. А к тому же там же применяли и кандалы. Лишь в 1918 году Австрия покончила с этой системой штрафования солдат. Как показывает ген. Деникин, квалификация русских офицеров не уступала немецким и была выше французских. Но не только в профессиональном отношении русские офицеры отвечали предъявляемым требованиям. Вот обращение к только что произведенным офицерам императора Николая II: "Несколько дней тому назад на этом месте я произвел в офицеры юнкеров Павловского военного училища и вы, наверное, уже прочли в газетах мое напутствие им, которое одинаково относится и к вам, поэтому я не буду повторять и скажу лишь несколько слов к предстоящей вам славной и, вместе с тем, тяжелой и ответственной службе офицера. Будьте всегда внимательны и справедливы к солдатам, старайтесь своим личным примером воспитывать их и не прибегать напрасно к наказаниям..." И я, на основании своего собственного опыта двухлетней службы в Действующей армии в Первую мировую войну, могу со всей ответственностью сказать, что пожелание императора не осталось лишь пожеланием, а применялось как вполне нормальное, диктуемое долгом офицера. Я за эти два года ни разу не наложил дисциплинарного взыскания и вовсе не потому, что я проходил мимо этой необходимости, а только потому, что меня мои уланы уважали за справедливость и заботливое к ним отношение, и избегали всего, что мне, как их начальнику, доставило бы неприятности. А, если кто-либо начинал безобразничать, то его тут же останавливали его товарищи. Военный уклад солидаризировал отношения, уравнивая все разнородные, социальные, имущественные, ду-ховные и персональные факторы. В полку создавалась одна полковая семья. И, как в семье царит любовь, и взаимная помощь в случае затруднений и беды, граничащая с жертвенностью, так и в полку и вообще на военной службе. А офицер, как бы он не был моложе солдат, в особенности сверхсрочных или призванных из запаса, остается для них если не отцом, то заботливым братом. Случаев, когда раненого офицера выносили солдаты из сферы сильного огня, множество. Конечно уважать солдаты станут только бравого офицера. А император Николай I не любил тех, кто не сознавался в своей вине и говорил, что трус признать свою вину будет трусом и в сражении. То же самое повторял и директор Пажеского корпуса П. Игнатьев: "Где правды нет, там чести нет. Трус всегда и везде трус"... Отличительная черта русских офицеров - достоинство, как по отношению к самому себе, так и к офицерскому званию. Бывало, начальники делали замечания своим подчиненным чересчур резко и не справедливо, тогда подчиненному оставалось в рамках дисциплины защитить свое достоинство. Наш русский философ И. А. Ильин весьма ярко определил такое положение "искусством повиноваться без унижения" В "Военно-историческом вестнике" (№ 45-46) Л. О. Бек-Софиев так формулирует эту проблему: "Умение не растеряться, смело и разумно, не нарушая дисциплины, возразить на резкое или грубое замечание начальника, вот моральное достоинство русского офицера, которое всегда быстро смиряло и укрощало гнев любого строгого начальника". И указанный автор приводит случай, когда на смотру кавалерийскому полку вл. кн. Николай Николаевич из-за непонравившегося ему перестроения позволил себе применить бранное неприличное выражение. Командир полка, выслушав спокойно все это, стал отъезжать от гневного великого князя, но его догнал адъютант Николая Николаевича и передал приказание вернуться. На вопрос великого князя почему он позволил себе отъехать во время разбора учения, командир полка ответил: "Ваше Императорское Высочество, когда Вы мне говорите о кавалерийском деле, я Вас слушаю, в Ваших же "выражениях" я не компетентен..." И вел. кн. обнял командира полка и все окончилось благополучно. Известно, что император Николай Павлович так же не сдерживал порой своего раздражения, но он всегда, когда выяснялась его неправота, просил у пострадавшего или оскорбленного извинения, притом даже публично в присутствии многих лиц. Укажем еще один случай, в котором офицер защищал не только свое офицерское, но и национальное достоинство. Император Александр I послал в Вильно, где пребывал Наполеон, Балашова с соответствующим письмом и здесь самоуверенный император стал расспрашивать посланника обо всем, в частности о количестве церквей в Москве, и какая дорога ведет в Москву, желая, видимо, внушить русским беспокойство и страх. Но Балашев, не смутившись, с достоинством ответил: "Ваше Величество, последний вопрос для меня затруднителен: дело в том, что, подобно итальянцам, а прежде римлянам, говорящим "все дороги ведут в Рим", русские говорят, что дорогу выбирают по вкусу, Карл XII, например, пошел на нее через Полтаву". Наряду с достоинством в русском офицере обнаруживаем и откровенность и мы приведем пример, указанный "Историческим вестником" (т. 86). В. Мамаев в этом журнале пишет: Когда в Житомирскую губернию прибыл новый губернатор Лошкарев и когда к нему адъютантом генерал-губернатором был рекомендован автор указанных воспоминаний, Лошкарев принял рекомендацию Бибикова, но держал себя по отношению к адъютанту холодно, что, конечно, не создавало рабочей обстановки. Как-то супруга губернатора, в присутствии своего мужа, заметила адъютанту, что он-де чуждается их общества, на что таковой простодушно ответил: "Я сам тягощусь таким отношением, но холодность генерала отталкивает меня от всякого сближения". И губернатор, взяв за руку своего адъютанта, благодарил его за откровенность и объяснил причину своей сдержанности. А она оказалась известной привычкой генерал-губернаторов всюду расставлять своих осведомителей. Между губернатором и его адъютантом наступило дружелюбие, во всем доверял Лошкарев своему адъютанту и даже перешел "на ты". Мы упомянули фамилию Бибикова и потому напомним, что он нанес поражение Пугачеву и затем стал членом Государственного Совета и именно о нем дана характеристика в стихах: С простым ты был простой, Мудрец был с мудрецами, С героями герой, Любезный друг с друзьями. Все эти черты принадлежали русскому офицеру, которому нужна была и житейская мудрость и скромность, даже у крупных начальников. В пример укажем П. С. Ванновского, который был и военным министром и министром просвещения. И, вот, о его деятельности был написан И. В. Мещаниновым очерк, который был прочитан и министром, ответившим в письме автору: "Прочел, фактическая часть верна, но личность моя идеализирована; такой оценки я не заслуживаю: я стремился к тому, что здесь написано, но по слабости человеческой, достичь не мог". Тот же Ванновский, слыша нападки социалистов на офицерство, говорил своим помощникам: "Как видите, господа, ваш министр не совсем же заурядный фельдфебель". Современники говорили про него, что он похож на Николая Павловича: как военный - строгий, по виду, требовательный, но, вместе с тем, сердечный, добрый, и всегда справедливый. Он имел большой опыт и в воспитательной деятельности: будучи директором Павловского кадетского корпуса, начальником Павловского военного училища, начальником Офицерской стрелковой школы, руководителем Военно-медицинской академии. Военная его служба и офицерская среда воспитали в нем все указанные черты. Но что зовет молодых людей к военному поприщу? Видимо все нами указанное, а иногда и "зов поколений". Часто из поколения в поколение проходит в составе одного и того же полка и та же фамилия. Вот судьба В. В. Крестовского, автора "Петербургских трущоб" и "Панургова стада", который будучи 28 лет, неожиданно стал юнкером 14 Уланского Ямбургского полка. Свой шаг он объяснил просто: "Мой дед был уланом, мой отец был улан, стало быть и я должен быть уланом". Но некий Елец в приложении к сочинениям Крестовского этот шаг объясняет иначе: "Ему нужна была среда, которая гарантировала бы ему целительное спокойствие и он, наконец, после долгих исканий, нашел его в армии". Характерно еще одно обстоятельство, а именно, что "прогрессивная общественность" травила Крестовского и Лескова и он пошел на военную службу. Лесков же дал отпор своим произведением "На ножах". Нечто аналогичное находим и в биографии Зощенко, который смолоду страдал меланхолией, хандра всюду его преследовала и он даже решил покончить с жизнью. Но наступила война и он пошел в армию, служа офицером в славном боевом Мингрельском полку Кавказской гренадерской дивизии, с которым он участвовал во многих боях, был отравлен газами и, удивительно, никакой хандры, наоборот, он все время находился в радостном состоянии, чему способствовали дружба офицеров, взаимная опасность и взаимная выручка. А когда он демобилизовался, хандра снова стала его преследовать: за три года он переменил десять профессий, двенадцать городов, ничего не помогало. Еще важно отметить, что офицеру иногда приходится бороться с самим собой, ради службы, ради родины изгонять из себя естественные человеческие чувства, положительные в мирных условиях, но исключаемые войной. Я говорю не только об отношении к противнику, который все же враг, но и в отношении к своим же русским военнослужащим. Вот пример, приведенный В. А. Энгельгардтом. В Японскую войну он с разъездом был выслан в дальнюю разведку, когда наткнулся на японскую разведовательную группу. Завязалась перестрелка, в которой был тяжело ранен один его солдат и именно тот, с которым он накануне вел дружескую беседу. Автор пишет: «Это была первая жертва войны, с которой я столкнулся вплотную, и тяжелые, грустные мысли зашевелились у меня в мозгу. Искренне жалко стало мне этого жизнерадостного молодого человека, которого я только что видел с мыслями о своей семье, о своем хозяйстве, бесконечно далекого от всего, что связано было с войной, с великодержавной политикой России, с ее ролью на Тихом океане... он и о существовании этого океана имел лишь смутные пред» ставления. И вот его послали в эту чуждую ему Маньчжурию влепили пулю в живот, а завтра мы его похоронили в горах, далеко от родного очага...». Действительно, как не помыслите такое в данном случае, но... ведь война, враг еще стреляет... и Энгельгардт продолжает: «Однако я тут же осознал, что пок добные мысли — не военного человека и, сказав несколько слов утешения умирающему, отошел от него, решительно отогнав прочь неуместную размязгченность» («Сборник пажей»№17). Штатскому человеку невдомек, что офицеру приходится бороться не только с врагом, но и с самим собой, со своими искренними чувствами и такое владение собой необходимо для каждого, кто вступил на путь офицера. А это чувство, эта способность управлять собою и сдерживать размягченность вырастает в офицере в непоколебимость, без которой офицер вовсе не офицер, командующий — не командующий, император — не император. Разве легко было императору Николаю Павловичу приказать открыть артиллерийский огонь против бунтовщиков на Сенатской площади, огонь против своих же? Мы просим читателей глубоко задуматься над указанной чертой в образе офицера, чертой необыкновенно сложной. Тема эта философского порядка и многие писатели-баталисты, как Лермонтов, Толстой, Сергеев-Ценский не могли пройти мимо нее и им легче было справиться с этой темой, поскольку все они служили офицерами. Да и Пушкину, видимо, пришлось помыслить о «великой» жертве (разве необходимость в офицере отказа от жалости, сострадания не жертва?) на фоне суетной мирной жизни: Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботах суетного света Он малодушно погружен; Молчит его святая лира; Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он. Может быть в эту минуту вспомнил он — Александр Сергеевич — и свое участие в атаке Нижегородских драгун на турецкие ряды. Да и он, поэт, штатский человек не мог остаться равнодушным, когда его брат, когда его друзья рисковали на его глазах. Что тогда думали драгуны, видя в своих атакующих рядах всадника с развивающимися полами черного пальто и держащего одной рукой повод, а другой шляпу? Кое-кто из них подумал что это полковой священник. А, вот, другой психологический момент, указанный Г. К. в его статье «Первая мировая война» («Военная быль», № 108, 1971). В Восточной Пруссии происходит встречный бой, где роты Финляндского стрелкового полка, продвинувшись несколько вперед, залегли из-за усиливавшегося огня противника. Вдруг Г. К. видит, как один стрелок, неподалеку от него, поднимается на ноги, шатаясь и прижимая руку к груди, роняет винтовку и падает на землю. Г. К. подскакивает к стрелку и видит рану в груди, причем он видит одновременно группу санитаров с носилками, равнодушно наблюдавших эту сцену. Возмущенный Г. К., подскакивая к ним, кричит: — Вы ослепли, что ли? Несите тяжело раненого на перевязочный пункт! — Не нашей роты он, Ваше благородие. — Не вашей роты, так что — он не человек? По-вашему — собака? Несите, раз приказываю! Этот диалог заставляет задуматься, задумался и Г. К.: «Может быть я был неправ и поступил как молодой, еще не успевший «зачерстветь» и привыкнуть к повседневной картине убитых и раненых?» Так человеческое с профессиональной стойкостью борется в душе человека, в душе офицера. Безусловно к профессиональным навыкам офицера относится и быстрая реакция, сообразительность. Ведь в острых моментах боевой жизни, при меняющейся вдруг обстановке, внезапно возникших препятствиях, офицер должен мгновенно принять решение, помня завет Петра Великого — «промедление смерти подобно». Не только его одного, но и всех подчиненных. А Александр Васильевич Суворов требовал «смекалки» не только от офицеров, но и от каждого солдата. Русской кавалерии, которая в самом начале Первой мировой войны, действовала в Восточной Пруссии с задачей прикрытия развертывания Российской армии, порой, ведя разведку, приходилось действовать внутри расположения врага. А в кавалерийской разведке разъезд каждую минуту может встретить неожиданную ситуацию. Вот, например, офицерскому разъезду, то есть крупному по составу, дано задание взорвать железнодорожный мост, находящийся в глубине немецкого расположения. Разъезд скрыто приближался уже к месту своего действия, как вдруг, выйдя в сумерки на полевую дорогу, сразу же наткнулся на колонну крестьянских повозок. Оказалось, что это немецкие крестьяне, насильно эвакуироумые немецкими властями и сопровождаемые немецкими солдатами. Что делать разъезду? Поворачивать назад — уже поздно, замечены; задержать колонну, уничтожив воинское сопровождение? Нет, тогда разъезд задержится и не успеет попасть во время к мосту до прохода воинского эшелона. И офицер мгновенно принимает решение: быстрым аллюром обогнать колонну, поскольку в темноте немцы не разберут какие всадники обгоняют их. Обгоняя, офицер для маскировки бросает несколько фраз по-немецки. Так неузнанными проходит русский разъезд и выполняет задачу — взрывает мост, после чего благополучно, без помех, возвращается в полк. Продолжение следует...
Vadimus : Продолжение... Так, в общих чертах, мы отметили присущие офицеру профессиональные качества. Однако общий облик офицера определяется не только его профессионализмом. Обратимся сперва за ответом к весьма компетентному лицу, а именно к Мэри Дюмареск, дочери губернатора английского острова Джерзей, супруге английского генерала. Мы избрали этот авторитет потому что она, как женщина, оценивала воспитанность человека, тем более офицера, строже, нежели мужчины. На указанном острове несколько месяцев пребывали русские войска, действовавшие совместно с английскими в 1799-1800 гг. в Голландии и затем эвакуированные на остров вместе с англичанами. Здесь русские войска жили мирной жизнью и русские офицеры предстали перед жителями острова, которые впервые увидели русских воинов. Надо думать, что это население скорее представляло себе русских варварами, дикими, грубыми, но каково же было их удивление, когда, познакомившись с ними вплотную, они должны были признать противоположное. Но предоставим слово Мэри Дюмареск. «... они (т. е., русские, М. 3.), без колебаний скажу, с точки зрения манер, грации и вежливости, стоят выше, чем ленивая, гоняющаяся за модой, часть нашего населения. Приятная фамильярность с лицами нашего пола соединяется в них с почтительной удаленностью, благодаря чему приличная женщина отлично чувствует себя в их присутствии. Если воспитанный русский офицер интересуется своим «предметом», он все же настолько искусно это скрывает, что это остается незаметным для тех, кто не имеет желания принимать в этом участия. Я лично могу быть более фамильярной даже после краткого знакомства с русским джентльменом, нежели с французом или англичанином. Француз противен своими комплиментами, а англичанин своим нахальством. Я никогда не слышала от русского грубого или неделикатного слова. Что касается их нравственности, то у нас было мало возможностей судить о ней. Но они не оставили здесь ни одного неоплаченного долга и, хотя они имели большй успех среди прекрасных дам, я не слышала ни об одном случае, где женщина имела бы причины оплакивать потерю своей репутации». Добавим, что в результате пребывания русских на острове его парламент специально собрался, чтобы вынести благодарность русским генералам и офицерам» за отличную дисциплину их людей». Думаю, что это объективное суждение о русских офицерах сильно расходится с социалистической пропагандой. Русские офицеры, будучи защитниками своего Отечества, выполняя свой долг профессионально, помимо того выделялись и на культурном поприще, на службе русской культуры. В поисках фактических данных мы просмотрели весь комплект последнего издания «Полной советской энциклопедии», которую вряд ли можно упрекнуть в пристрастии и выбрали те биографии, в которых указано о службе этих лиц в Царской армии. Таких у нас набралось 328 человек. Вот их мы приводим в общей сводке, разбив их на двадцать семь групп, указывая число лиц в каждой группе. Получилась яркая картина, представляющая явную значимость русского офицерства на культурном поприще старой России. Вот эта картина: Государственных деятелей..............................65 Дипломатов.....................................................9 Мыслителей и философов ..............................2 Писателей и драматургов .............................38 Поэтов ..........................................................13 Композиторов ..........................................15 Музыкантов и музыкальных деятелей ...............4 Живописцев, графиков и скульпторов .............6 Деятелей кинематографии ...............................2 Востоковедов .......................................4 Историков ....................................................30 Географов ......................................................2 Метеорологов ......................................2 Астрономов .................................................2 Геологов .....................................................2 Картографов, геодезистов, топографов ..........15 Гидрографов и океанографов .........................5 Мореплавателей, полярных исследователей ...29 Путешественников .........................................12 Ученых прикладной и теоретической механики..5 Химиков ........................................................7 Кораблестроителей ......................................6 Других инженеров ..................................17 Пионеров воздухоплавания и авиации ............12 Изобретателей ...............................................14 Общественных деятелей ..............................2 Прочих деятелей ..........................................7 Всего ............................................328 В нашей сводке обращает на себя внимание количество государственных деятелей - 65, поэтов, писателей и драматургов -51, мореплавателей, полярных исследователей и путешественников - 41, а также историков - 30. Что касается первой из перечисленных групп, ясно, что достигнув высоких воинских чинов, они естественно обладая богатым профессиональным и житейским опытом, выдвигались на посты губернаторов, министров и членов Государственного Совета. Так же понятно стремление морских офицеров к исследованию морских и прибрежных пространств. Значительное же количество историков - можно объяснить интересом офицеров как к общей русской, так и военной истории, интересом, возбужденным еще в военных училищах, стремившихся воспитать их в чувстве любви к Отечеству. Что касается творческих групп искусства, то, ведь, еще Суворов требовал в военном искусстве проявления творчества, нахождения лучших решений, как тактических, так и стратегических, почему творческие поиски стали неотъемлемой чертой русского офицера. Именно поэтому офицеры проявляют творчество, как в искусстве, так и в инженерном деле, ведь в нашей таблице - химики, кораблестроители, инженеры, пионеры воздухоплавания и авиации, а также изобретатели составляют 56 человек. Обратим внимание также на тот факт, что из 328 учтенных лиц 25 являются членами Академии Наук и 41 профессорами. Но наша разбивка, конечно, условна, поскольку многие из общего числа относятся к разным группам, работая в одной или другой области искусства и знания. Мы были вынуждены относить каждого к той группе, которая нам представлялась главной в деятельности данного лица. Приведем здесь несколько биографий, характерных многогранностью сторон. Хомяков Андрей Степанович (1804-1860). Окончил Московский университет со степенью кандидата наук. Служил в Астраханском кирасирском, а затем в Кавалергардском лб.-гв. полках. Участвовал в войне за освобождение славян, отличился под Шумлой. В 1830 году вышел в отставку. В 1858 г. представил проект отмены крепостного права. Написал трехтомное сочинение "Записки о всемирной истории", а также написал лирические трагедии: "Ермак", "Дмитрий-самозванец", стихи, а также философское произведение "О современных явлениях в области философии", "Второе философское письмо" к Ю. Ф. Самарину. Кроме того им написано большое количество богословских сочинений. Общественный деятель-славянофил. Наконец он открыл близ Тулы залежи каменного угля и начал их разрабатывать. Граф Мордвинов Николай Семенович (1754-1845) Адмирал, участвовал в экспедиции Чичагова в Средиземном море в 1783 году. В 1802 г. назначен морским министром. Сотрудничал со Сперанским по улучшению финансов России. Его главные труды: "Устав государственного трудопоощрительного банка", "Некоторые соображения по предмету мануфактур в России и о тарифах", "Рассуждения о могущих последовать пользах от учреждения по губерниям банков", "О причинах всегда скудных и часто совершенных неурожаев в России, как хлеба, так и корма скота" и др. Макаров Степан Осипович (1849-1904) Вице-адмирал. Исследовал проблему непотопляемости кораблей, провел гидрологические работы в Босфоре. Написал об обмене вод Черноморского и Средиземного морей, за что удостоен премией Академии наук. В 1886-1889 гг. совершил кругосветное плавание с проведением океанографических работ, что им описано в произведениях "Витязь" и "Тихий океан". Опубликовал труд по морской тактике. В 1889-1902 гг. плавал на "Ермаке" в Северо-Ледовитом океане, причем идею мощного ледокола для исследования Арктики он выдвинул и затем следил за постройкой этого "Ермака". В Японскую войну погиб при исполнении своего воинского долга. Иван Дионисьевич Ягелло Полковник. По окончании Псковского корпуса и военного училища заинтересовался археологией и окончил соответствующий курс, затем окончил при Министерстве иностранных дел курс восточных языков и был командирован для усовершенствования на два года в Сорбонну, где он окончил курс за один год и вернулся в Россию. Долгие годы был начальником Военной школы востоковедения в Ташкенте, и даже при советском строе. Затем был консультантом по восточным языкам в Военной Академии. С возникновением Первой мировой войны назначен командиром стрелкового полка, а затем вскоре Начальником округа (генерал-губернаторская должность). Его научные труды: русско-персидский и персидско-русский словарь (наиболее полный), грамматика персидского языка, и языка урду (один из языков Индостана), перевел на русский язык произведение персидского поэта Фирдоуси "Витязь в тигровой шкуре" (X век). Попутно вел археологические работы. В "Известиях Таджикской Академии Наук" в 1982 г. появилась большая статья о творческой и педагогической деятельности И. Д. Ягелло. Ум. в 1943 г. Киселев Павел Дмитриевич (1788-1872). Флигель-адъютант императора Александра I. С 1819 г. был начальником штаба 2-ой армии, в 1828-1829 гг. - Управляющий Молдавией и Валахией. В 1816 г. представил государственный проект с постепенным освобождением крестьян от крепостной зависимости, а с 1835 г. постоянный член Комитетов по крестьянскому вопросу. В 1837 году назначен министром Государственных имуществ. В 1837-1841 провел реформу государственных крестьян. В 1856-1862 гг. - послом в Париже. Учредил также приходские училища. Каврайский Владимир Владимирович (1884-1954). Инженер контр-адмирал. Работал долгие годы в военно-морской академии. Разработал способ "линий положения" для определения местонахождения корабля в море, а также способ совместного определения времени и широты по соответствующим высотам звезд, названный его именем. Основые труды по математической картографии. Изобрел несколько приборов, в том числе наклономер его имени и пеленгатор также его имени. Муратов, Павел Павлович (1881-1951). Военный историк, а также историк искусства и драматург, романист и публицист, специалист по русской иконописи и редактор журнала. В сотрудничестве с англичанином Амеи написал книгу по военной истории Кавказа XIX в., а также на английском языке стратегический анализ Совето-Германской войны и самостоятельно ряд очерков из истории Первой мировой войны, когда он служил офицером артиллерии на Кавказском фронте. Написал и романы, как например, "Энергия", несколько рассказов, исторических этюдов, а также комедии "Дафнис и Хлоя" и "Мавритания". Можно привести еще ряд биографий, чтобы показать широту взглядов и интересов царских офицеров, но мы ограничимся только краткой иллюстрацией. Снесаров - востоковед и путешественник, одновременно педагог, географ и музыкант. Матюшкин - мореплаватель, путешественник, этнограф, а также педагог. Шиллинг - изобретатель, электротехник, востоковед, путешественник, филолог, переводчик. Федоров Е. С. - кристаллограф, геометр, петрограф, минералог, геолог и педагог. Вл. кн. Константин Константинович - начальник военно-учебных заведений, президент Академии наук, поэт (К.Р.), драматург, актер, музыкант, композитор, переводчик, учредитель общества и душа его "Измайловские досуги". Шокальский - метеоролог, географ, океанограф, ипполог и педагог. Рыкачев - метеоролог, географ, климатолог, воздухоплаватель, педагог. Титов Н. С. - музыкант, композитор, поэт, драматург и театральный деятель. Кстати, этот Титов один из нескольких офицеров-композиторов из семьи Титовых. Он, в частности, написал много романсов, в том числе на слова Пушкина "Талисман", "Не пой, красавица, при мне". "Под вечер осени ненастной". По выходе в отставку стал директором Московского публичного театра. А Титов Сергей Николаевич написал музыкально-сценические произведения, аранжировал русские песни, к тому же был виолончелистом. В отставку вышел в чине генерал-лейтенанта. Титов Алексей Николаевич - генерал-майор, скрипач и композитор, автор двенадцати опер, балета "Новый Вертер", а также музыки к драмам. Титов Михаил Алексеевич - офицер Преображенского лб.-гв. полка - автор романсов и фортепьянных пьес. Титов Николай Алексеевич - генерал-майор, написал около шестидесяти романсов, а также много музыкальных пьес и танцев. Какая одаренная семья, одаренная и в военной и в культурной областях! Не считая Титовых, мы привели здесь пятнадцать кратких биографий, владевшими 39-тью специальностями русской культуры, стало быть, в среднем для них было по шести специальностей! В числе 328 лиц имеются такие знаменитые люди, как: М. Ю. Лермонтов, К. Р., Гумилев, Л. Толстой, Достоевский, А. К. Толстой, Фет, Загоскин, Лажечников. Сумароков, Мусоргский, Римский-Корсаков, Цезарь Кюи, Скрябин, Федотов, гр. П. Толстой, Ярошенко, Хомяков, Чаадаев, Татищев, Сеченов, Кирпичев, Мордвинов, Пржевальский, Козлов, Крузенштерн, Невельский, Челюскин, Чириков, Седов, Макаров, Яблочков и много государственных деятелей. Что касается увлечения, или лучше сказать влечения, к музыке, музыкальному творчеству офицеров, его можно объяснить самой офицерской службой: ритмика, свойственная военному обучению и военному строю. Вечера в офицерском собрании с музыкой полкового оркестра вызывают в офицере музыкальное чувство. А походная жизнь офицера, лагерь на лоне природы, не говоря уже о боевой жизни, рисуют его жизнь под открытым небом, что развивает в офицере стремление к познанию окружающего, порой кажущееся даже стремлением к "авантюризму". Первой такой биографией служит жизнь кн. Хилкова, гвардейского офицера, происходящего из рода Рюриковичей. Он много путешествовал, притом не как богатый путешественник, а как стремящийся много узнать и познать бедный представитель раззорившегося рода. Освобождение крестьян увлекло его и он становится мировым посредником, а позже развитие широкого железнодорожного строительства побуждает его отправиться в Северную Америку для изучения этого дела практически и он поступает простым рабочим на строительство Трансатлантической линии, где скоро, благодаря его энергии и деловитости становится сперва помощником машиниста, а затем и машинистом; его способности замечены и он назначается начальником службы тяги и подвижного состава. Вернувшись с указанным опытом в Россию, назначается сперва в Управление Курско-Киевской, а затем Московско-Рязанской железной дороги. Но, вот, возникает война с турками (1877 г.) и кн. Хилков руководит работой санитарных поездов на театре военных действий. В 1880 г. Скобелев привлекает его к участию в Ахал-Текинской экспедиции и он руководит постройкой Кизиль-Арнатской ж.-д. ветки. Князь становится известным за пределами России и его призывают в Болгарию, где он становится главой Министерства путей сообщения и общественных работ. В 1885 г. он возвращается в Россию, где служит сперва в Управлении Закаспийской ж.-д., а затем становится министром Путей Сообщения. Как видим, не родовитость, а деловитость, стремление познать в совершенстве дело выдвигает его. Нечто подобное наблюдаем мы и в биографии Эймелиуса-Эйме, финна по происхождению, который еще до поступления в Николаевское кавалерийское училище, прошел, как говорится, огонь и воду, сперва служа сержантом линейной кавалерии в Техасе, затем уезжает в Бразилию и работав гаучосом и позже руководит плантацией и, как ни странно, меняет землю на воду, становясь капитаном речного парохода. Вернувшись в Россию, поступает юнкером в Николаевское кавалерийское училище, где показывает себя хорошим наездником, блестящим гимнастом и не менее хорошим организатором. Ему училище обязано существованием гимнастического хорошо оборудованного зала. Он, таким образом, становится и первым инструктором гимнастики, и прекрасным наездником. По окончании Николаевского кавалерийского училища его оставляют, после краткой офицерской службы в Киевском гусарском полку, сменным офицером Училища. Одновременно он появляется корреспондентом, большею частью для финской прессы. Главный принцип его жизни упорство, достижение цели. Но большевистский переворот, как говорят конники, выбил его из седла, он никак не мог смириться с этим новым строем. И он, вернулся в Финляндию, где назначается военным атташе Финляндии в Берлине. Здесь он много помогает, как и в самой Финляндии, русским эмигрантам не без помощи также питомца Николаевского кавалерийского училища - президента Финляндии ген. Маннергейма. И еще считаю необходимым коснуться конкретной темы, как бы суммирующей культурную службу офицеров, показав их влияние на историческую науку, что уже было видно из нашей таблицы, а здесь на примере Николая Ивановича Костомарова, который, как многие молодые люди того времени по окончании университета поступил на военную службу. Будучи офицером Кинбурнского драгунского полка, он получил предложение заняться приведением в порядок исторческого архива полка и написать его историю. В результате упорной и сосредоточенной работы он написал первый свой исторический труд и решил посвятить себя, вообще, исторической науке. Выйдя в отставку, он стал сотрудничать в университете. Отметим, что крушение Российской империи заставило многочисленных офицеров покинуть Россию и служить на культурном поприще не только российской, но и мировой культуры. Их имена не вошли в Советскую энциклопедию. Думается нам, что российские офицеры, в большинстве своем, отличались широким кругозором и не замыкались исключительно в офицерской службе, а представляли российскую элиту так непохожую на советские кадры социалистического офицерства. М. Залесский.
Alex: Оживим тему... Вот такой интересный вариант документа к медали "За оборону Ленинграда" (очень редкий)... А вот что меня в нём зацепило больше всего.
Vadimus : Достойно
Alex: А вот наградной на орден Красной Звезды одного из первых командиров роты нашего родного Минского СВУ - Станкевича В.К.
Vadimus : Уважаемый человек был... Станкевич by RusCadet, on Flickr
Alex: Vadimus, где Вы нашли эту инфу? Есть в большем разрешении???
Vadimus: Из книги Н.З. Кунца про нашу кадетку. Если книги нет, то могу отсканировать чуть получше. Теоретически могу спросить у Николая Зигмундовича скан фото.
Alex: Vadimus пишет: Из книги Н.З. Кунца про нашу кадетку. Если книги нет, то могу отсканировать чуть получше. Теоретически могу спросить у Николая Зигмундовича скан фото. Покажите пожалуйста обложку книги, а скан конечно же попросите (если это удобно)...
Vadimus: Книги Кунца Н.З. (в обеих есть фотографии Станкевича).
Vadimus: 3 июля наш любимый город-герой Минск отпраздновал день освобождения. С чем и поздравляю всех. Друг прислал интересную информацию:
rusel: Мастера!!!!
rusel: Мастера!!!!
rusel: Поздравительная открытка с Погоней
Vadimus: Что вы не знали об Александре Суворове Генералиссимус Александр Суворов – незыблемая фигура российской военной истории. Но это не мешает ему быть человеком: с неожиданными фактами биографии, черными страницами жизни и простыми слабостями. Шведское происхождение Вот что написал Суворов к изготовлению диплома и герба на пожалование его в графское Российской империи достоинство. «По востребованию от меня о употребляемом мною гербе и отличностях предков моих и собственно моих заслугах имею сообщить следующее. В 1622 году при жизни царя Михаила Федоровича выехали из Швеции Наум и Сувор и по их челобитью приняты в российское подданство, именуемы «честные мужи» разделились на разные поколения и по Сувору стали называться Суворовы. Сим и других их поколениев за крымские и иные походы жалованы были поместья, до государствования императора Петра Первого». Исследователи находили в разных документах фамилию Суворов еще в XIV веке, и говорят, что происхождение Суворова из Швеции возможно, но лишь формально. Дело в том, что по условиям Орешковского мирного договора в 1323 году к Швеции отошла часть Карелии. И вот новгородцы и карелы, которые жили на тех землях, переселялись уже из Швеции в Россию. Суворов - интендант Все привыкли к тому, что Суворов – великий полководец - так, будто он и родился уже боевым командующим полка. Но начинал Александр Васильевич как интендант, по-нашему прапорщик служб тыла. Гений войны часто любит больше правильное снабжение, чем героизм. И Суворов, будучи уже блестяще обученным военным, к первому своему военному заданию – по снабжению своего полка провиантом – отнесся с полнейшей самоотдачей. Ему нужно было перевезти груз к городу Мемелю (теперь Клайпеда) по реке Данге, но она уже тогда была довольно мелкой, это заранее никто не проверил, баркасы сели на мель. Суворов тут применил свой талант «кризисного менеджера»: в кратчайшие сроки нанял подводы – сотни единиц – у местных жителей, уместившись при этом в бюджет. За это командующий и приближенный Елизаветы Петровны граф Бутурлин выразил благодарность Суворову. Что вы не знали об Александре Суворове Генералиссимус Александр Суворов – незыблемая фигура российской военной истории. Но это не мешает ему быть человеком: с неожиданными фактами биографии, черными страницами жизни и простыми слабостями. Граф Италийский Швейцарский поход Суворова, пусть и бессмысленный из-за бездействия союзников, - всемирно известная страница военной истории, а вот об успешном освобождении от якобинцев итальянских государств известно гораздо меньше. Именно за итальянскую операцию Суворов получил титул князя Италийского – от Павла I, графа Священной Римской империи – от австрийского императора, гранда и принца королевской крови – от короля Пьемонта. Освобождение Италии Суворов начал из остававшейся за австрийцами Вероны: он легко взял у французов города Брешия, и – молниеносным броском казаков – Бергамо. Более или менее серьезное сражение произошло на реке Адда, где опять же отличились атаманы Денисов и Греков. За три дня вся Ломбардия была освобождена, кроме Милана, который был взят бескровно на пасху, и Суворов ходил по городу и христосовался с итальянцами. Недавно в честь пребывания генералиссимуса в городе на фасаде палаццо Бельджойзо, где он жил три дня, повесили мемориальную доску. Между прочим, Суворов еще и поддержал восстание крестьян в Северной Италии, обратившись с письмом к народам Италии. «Народы Италийские! К оружию! К оружию! Спешите, стройтесь под знаменами веры и отечества, и вы восторжествуете над нацией вероломной. Союзные войска двух Августейших Монархов сражаются за вас, проливают кровь для защищения веры, для восстановления прежнего вашего правления…» Резня в Праге Поляки, мягко говоря, недолюбливают Александра Васильевича. Вот, например, характерное высказывание польского политика из варшавского горсовета: «Для нас Суворов является чрезвычайно негативной фигурой, однако в современной истории есть много персонажей с обагренными кровью руками, от которых Россия не отмежевалась, так как это потребовало бы от нее пересмотра собственной истории». За что такое неуважение? Все из-за эпизода, который называется в нашей историографии штурмом Праги (Прага – не столица Чехии, а предместье Варшавы на другом берегу Вислы), где укрепились повстанцы Тадеуша Костюшко, а в польских учебниках часто именуется резней. Но резней штурм был неспроста. Просто поляки оборонялись очень хорошо и жестоко, уничтожили много русских. Один из подчиненных Суворова вспоминает: «В нас стреляли из окон домов и с крыш, и наши солдаты, врываясь в дома, умерщвляли всех, кто им ни попадался… Ожесточение и жажда мести дошли до высочайшей степени… офицеры были уже не в силах прекратить кровопролитие… У моста настала снова резня. Наши солдаты стреляли в толпы, не разбирая никого, — и пронзительный крик женщин, вопли детей наводили ужас на душу. Справедливо говорят, что пролитая человеческая кровь возбуждает род опьянения. Ожесточенные наши солдаты в каждом живом существе видели губителя наших во время восстания в Варшаве. „Нет никому пардона!“ — кричали наши солдаты и умерщвляли всех, не различая ни лет, ни пола…» Суворочка Наталья – единственный ребенок Суворова, родилась от Варвары, урожденной княжны Прозоровской. Из-за малодетности и плохих отношений с женой злые языки Суворова даже зачисляли в скопцы. Наталья, которую генералиссимус называл шутливо Суворочкой, воспитывалась в Смольном институте, и регулярно получала от отца нежные военные письма. «Милая моя Суворочка! Письмо твое от 31 числа Генваря получил; ты меня так утешила, что я по обычаю моему от утех заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому красному слогу, что я завидую, чтобы ты меня не перещеголяла. Милостивой Государыне Софье Ивановне мое покорнейшее почтение! О! ай да Суворочка, как уже у нас много полевого салата, птиц, жаворонков, стерлядей, воробьев, полевых цветков! Морские волны бьются в берега, как у нас в крепости из пушек. От нас слышно, как в Очакове собачки лают, как петухи поют. Куда бы я, матушка, посмотрел теперь тебя в белом платье! Как-то ты растешь! Как увидимся, не забудь мне рассказать какую-нибудь приятную историю о твоих великих мужах в древности. Поклонись от меня сестрицам. Благословение Божие с тобою! Отец твой Александр Суворов».
полная версия страницы